Корр.:

Как Вы находите студентов Консерватории, которые принимали участие в работе Вашего мастер-класса, и уровень их подготовки?

Д.Г.:

Ребята живые. Видно, что они интересуются, стремятся что-то узнать, работают. Я думаю, что эти два дня мы провели с пользой для дела.

Корр.:

Какие немецкие студенты? Как обстоит дело с сольными и камерными оркестрами в Германии?

Д.Г.:

Что я могу сказать? Конечно же, в Германии имеются все условия для гармоничного и творческого развития личности музыканта. Может вследствие этого, потенциал каждого студента с годами учёбы начинает усредняться и падать, большое значение имеет инертность самого учебного процесса. Далее, теряется индивидуальное видение мира и начинает в той или иной степени копироваться стиль преподавателя. У учащихся, студентов перестаёт чувствоваться внутренняя философская глубина, вкладываемый смысл в исполнение того или иного произведения. В этом отношении большое значение имеет сближение наших культур, творческие поездки, обмены исполнителями, организация и проведение мастер-классов, стажировки преподавателей и т.д.

Корр.:

Д.Г.:

Корр.:

Как Вы оцениваете российских и казахстанских слушателей? Их глубину понимания и восприятия музыки?

Д.Г.:

Российской музыкальной школе и советской казахстанской, в частности, исторически, всегда было свойственно вкладывать в исполнение классических произведений больше души, смысла, глубины и эмоций. Чем ярче, глубже и виртуозней сам исполнитель, тем интересней у него игра. Что касается глубины понимания и восприятия музыки, то в настоящее время в Германии наблюдается тенденция в усреднению многих стилей. Требования современных слушателей и молодёжи становятся с каждым годом всё более ограниченными. К сожалению, молодёжь Германии сейчас больше привлекают дискотеки, нежели концерты Гайдна или произведения Кантилена и Баха. По самому исполнению - я имею в виду не саму технику исполнения - она обычно виртуозна, а вкладываемые в то или иное произведение мысли. Так вот, по самому исполнению в настоящее время сложно отличить немца-солиста, работающего в Париже, и француза, работающего с симфоническим или камерным оркестром в Берлине. Я как-то возил своим немецким друзьям и коллегам видеокассеты с концертами, на которых снимались зрители и то, как они слушают то или иное произведение. Что я могу сказать? Российский зритель, конечно же, уникален своим эмоциональным восприятием и видением мира музыки. Просто видно, как он одухотворяется в процессе профессионального исполнения того или иного произведения и как электризует и заряжает самих исполнителей.

Корр.:

Что Вы можете сказать о современных фирмах-производителях струнных музыкальных инструментов?

Д.Г.:

У профессионала любой инструмент приобретает совершенно специфическое звучание. Когда сюда из Москвы приезжал Игорь Гавриш, то у него звучало всё. Т. е. все инструменты, которые ему приносили.

Корр.:

И тем не менее. Возьмём, например, Ваш инструмент. Виолончель.

Д.Г.:

Что касается фирм, занимающихся производством струнных инструментов, то исторически и традиционно струнные инструменты для профессионалов высокого класса всегда производили итальянские фирмы - Страдивари, Гварнери и другие. Мир в настоящее время просто пошёл по пути копирования инструментов ведущих фирм-производителей. Производством роялей, фортепиано - качеством древесины и технологией производства, славилась Германия, Россия. Известно, что после Октябрьской революции Ленинградский завод "Красный Октябрь", работая на немецкой древесине, продолжал выпуск высококачественных музыкальных инструментов. В Германии, в приобретении инструментов студентам и преподавателям помогает тот или иной банк. В Германии мне пришлось столкнуться с производителями музыкальных инструментов при покупке смычка. В Баварии, близ Нюрнберга есть такой город мастеров - Бубенройт. Инструменты можно купить также в Марктнойекирхен, в Миттенвальде...

В Германии можно найти отличные по внешнему облику китайские копии. У меня, к сожалению, не было возможности поиграть на таких виолончелях. Свою виолончель я частично совершенствовал сам.

Корр.:

Д.Г.:

Корр.:

Расскажите, пожалуйста, вкратце о себе. Чем для Вас является Алматы, почему Вы решили приехать сюда, какие у Вас творческие планы?

Д.Г.:

Сам я родился и вырос в Алма-Ате, заканчивал сначала музыкальную школу, потом музыкальное училище*. Потом, когда мне исполнилось 25 лет, мы переехали в Германию, где я продолжал наращивать свой профессионализм, работая в камерных и симфонических оркестрах в Нюрнберге, потом в Дюссельдорфе, совмещая концертную деятельность с преподавательской работой в частном музыкальном колледже камерной музыки, а также с частными уроками. В последний раз я был в Алмате 8 лет тому назад, потом в мае этого года и вот сейчас. В настоящее время у меня хорошие творческие отношения с Амиром Тебенихиным. Мы вместе работаем. Кроме того, мы - друзья.

Корр.:

Д.Г.:

Корр.:

Программа?

Д.Г.:

В первом отделении Концерта прозвучит сонаты Бетховена (Sonate fur Violine N5 „Fruhlingssonate“ и Sonate fur Violoncello N1, F-Dur) и фортепианные пьесы Чайковского („Pezzo capriccioso“ fur Violoncello H-moll). Во втором отделении - "Времена года в Буэнос-Айресе" А. Пьяццолло для фортепиано.

Потом, 24 ноября этого года в г. Караганде, совместно с казахским симфоническим оркестром "Камарата Казахстана" прозвучат "Времена года" Вивальди. Сольный виолончельный концерт состоится под руководством Г. Мурзабековой. Что касается моих творческих планов на будущее, то я планирую приехать на следующий год в Алмату, с тем, чтобы поиграть с камерным симфоническим оркестром и дать сольные концерты.

Корр.:

Какие концертные залы в г. Алматы Вас привлекают своими акустическими возможностями? Где бы Вы играли для слушателей с бóльшим удовольствием?

Д.Г.:

Многое зависит от программы концерта. Для камерных произведений больше подходит зал КазахКонцерта и Камерный зал Консерватории, для произведений, исполняемых совместно с симфоническим оркестром - Центральный Концертный зал на 8 марта. В отношении Большого Органного зала Консерватории ничего не могу сказать - не выступал. Единственно, я знаю, что в этом зале нет оркестровой ямы и что этот зал первоначально строился как Органный зал. Не исключено, что он подойдёт и для сольных концертов в камерном исполнении. Конечно же, акустика Большого и Малого Концертного зала Московской Консерватории уникальны.

Корр.:

Как Вы относитесь к благотворительности и благотворительным открытым концертам?

Д.Г.:

Положительно. Почему бы и нет?

Корр.:

Д.Г.:

Корр.:

Д.Г.:

интервью - в процессе доработки, вебстраница - в процессе ожидания:

*Корр.:

Какое музыкальное училище Вы заканчивали? Гнесинское? В каком родстве Вы состоите с теми Гарновскими?

Д.Г.:

Moi roditeli musikanty, mama fleytistka, papa violonchelist, prababushka po papinoy linii pianistka.
Po linii mamy ya proiskhozhu iz vetki altayskih nemtsev: mama nemka, tak ya i okasalsya v Germanii.
Po otsovskoy linii ya imeyu mnogo rasnykh krovey. Kogda-to oni zhili v gorode Grodno, Polsha-Belarussiya, gde v rodu byli polyaki, russkiye, osetiny i, navernoye, evrei. Moy praded byl dvoryanskogo proiskhozhdeniya, do revolyutsii. Sam zhe ya schitayu sebya Alma-Atintsem, gde by ya ni byl na etom sharike.

(в процессе)

Кингстон приехала в Петербург впервые в 1776 г. на собственной богатой яхте и остановилась на Неве невдалеке от Зимнего дворца. На яхте она принимала гостей, давала здесь обеды и ужины и рассказывала, что приехала с целью видеть императрицу, которой удивлялся весь мир. Буря повредила яхту. Екатерина велела починить ее на казенный счет. Герцогине же был отведен один из лучших домов в столице. Красивая и богатая, она имела успех и при дворе, и в “свете”. Вторично она приезжала в Петербург в 1782 г. и купила у А. Н. Самойлова, племянника Г. А. Потемкина, за 10 т. руб. Красный Кабачок, в котором отдыхала Екатерина во время похода к Петергофу в ночь с 28 на 29/VI 1762 г. Фаворит герцогини, адъютант Потемкина Михаил Антонович Гарновский, унаследовал Красный Кабачок и другие владения Кингстон в Петербурге; императрице она завещала свой головной убор из драгоценных каменьев, жемчуга и брильянтов. “Во Франции, – пишет Гарновский, – герцогиня купила недвижимое имение за 2 млн. ливров. Т. о. часть ожидаемого мною наследства принесена в жертву во храм Венеры какому-нибудь французскому купидону, сопернику моему” (“Р. С.” 1876, I, 30: 13/VII 1787). Гр. И. А. Остерману императрица писала 3/VIII 1783 г., чтоб он отпустил Кингстон из столицы без задержания к Карлсбадским водам: “она клянется, что долга на ней нет и беглых не везет, а у ней рожа на ногах” (Сб., XXVII, 273). О ней писала императрица несколько раз Гримму в 1782-1789 гг. (Сб., XXIII).