Зима-весна 1993г. г. Алма-Ата. Роддом.

     После выхода в декретный отпуск, Анна всю свою сознательную беременность провела на сохранении.

Сначала в одном роддоме, а потом, после его закрытия на ремонт, - в другом. Впрочем, и до выхода в декретный отпуск тоже. Просто она очень хотела иметь ребёнка. Абортов и выкидышей у неё никогда не было. Первая её госпитализация с диагнозом "угроза прерывания беременности" пришлась на то время, когда плоду было около 15 недель. Что тогда с ней делали врачи? Кололи магнезию и витамины.

В последние месяцы к диагнозу "угроза прерывания беременности и выкидыша" прибавился и другой: "симфизит" - размягчение тазовых костей по симфизиальному шву и их расхождение. Передвигалась Анна уже ближе к родам в основном по стенке - плод давил как на внутренние органы, так и на позвоночник и кости таза, которые к тому времени разошлись на 10 мм. Было тяжело и больно. Поэтому она чаще лежала или сидела, иногда делая несложные упражнения для рук и ног. Нужна была определённая диета: хрящи, желатин содержащие продукты. Поэтому Анне приходилось в большом количестве поглощать холодцы, желе, киселии мармелад без красителей и консервантов, желатизированные супы, рыбу и другие продукты, которые способствовали образованию коллагена и усиленному росту хрящей.

     Операция у неё была плановая. Из-за диагноза. Операцию врачи по первоначальным расчётам назначили на 22 марта. День весенне-осеннего равноденствия. На празднование Весны - Наурыз. На понедельник. Собственно говоря, именно эта дата больше всего и тревожила Анну. И вот почему. Мало того, что понедельник - в понедельник, и это она знала непонаслышке, роды медсёстрами, санитарками-акушерами и врачами принимались гораздо хуже, чем в будние дни. После выходных обычно все расслаблялись и гораздо чаще при родах и во время операций возникали разные казусы. А тут ещё и праздник весны - Наурыз, официальное празднование которого как раз и приходилось на воскресенье. Но как перенести дату плановой операции? Рисковать рождением своего будущего ребёнка Анна категорически не хотела. За время лежания в роддомах, в женской консультации да и по литературе, она немало была наслышана об осложнениях и трагических исходах при рождении детей. В воскресные же дни и в пятницу плановые операции не делали. Оставался только четверг - 18 марта. И Анна стала постепенно обрабатывать врачей относительно переноса операции на 18 марта. За 10 дней до этого дня плод к тому же перевернулся ножками вниз. Поэтому вопрос о самой операции не обсуждался. За день до 18 марта, в среду, к Анне в палату пришёл анастезиолог и поинтересовался насчёт того, как она переносит те или иные лекарственные препараты и имеются ли у неё какие-нибудь противопоказания. За время продолжительного лежания в роддоме она познакомилась  практически со всем медицинским персоналом того отделения, где лежала, и была в хороших, приятельских отношениях с несколькими молоденькими медсёстрами.

...

     Настал день операции. Ровно без пяти минут девять за ней прислали каталку. Потом по дороге заехали за катетером.

...

...  Анна понемногу начинала отдавать отчёт тому, что с ней происходит. Она возвращалась. Вниз. На Землю. Точнее, возвращалась не она целиком, вместе со своим телом и телесной оболочкой, а возвращалась её... душа, которая летела по волнам, гонимая струями электромагнитных волн. Анна медленно приходила в себя от наркоза. Она летела. Кто она? Её душа, мысль - словом, всё, непонятное что-то, летело по какой-то трубе-каналу, который сначала имел форму параллелепипеда. Края этой трубы-канала были какими-то мягкими. Во всяком случае каких-то неприятных ударных ощущений у неё не возникало. Скорость была большой. Точнее, разной. Ровно, как и сечение самого канала-трубопровода. Последний, через определённые промежутки времени, постоянно менял своё направления. Он то расширялся, то сужался. Когда расширялся, то становилось значительно светлее, а когда сужался, то приходилось лететь в темноте. При этом не уменьшая скорости полёта. Анну чаще всего почему-то заносило в правую сторону. Само пространство, по которому она летела, освещалось каким-то матовым золотистым светом. Потом меркло. Значит всё-таки головной мозг, который реагировал на свет, тьму, движение, работал... Страшно не было. Было даже интересно - движение было постоянным, переменным, как, собственно говоря, и его скорость, но само время было каким-то поступающим. И изменяющимся, переменным. Оно всё время находилось в каком-то прогрессе.

      На секунду Анна пришла в себя. Возле её постели кто-то сидел. Анна открыла глаза. Возле неё сидела знакомая ей медсестра, из того отделения, в котором она лежала на сохранении. "Поздравляю! Всё хорошо! Девочка!" - сказала она радостно, евда только увидев, что Анна пришла в себя. Анна закрыла глаза. "Слава богу!" - почему-то подумала она, хотя, собственно говоря, в существование бога она, в силу своего материалистического воспитания и образования, никогда не верила. Другое дело...

      Полёт по трубопроводу продолжался. Только теперь его скорость значительно увеличилась. А время... Теперь Анна уже всё чаще и чаще приходила в себя.

...

      Шёл седьмой день её пребывания в реанимационном отделении. Ребёнка ей не приносили. Ни на "молозиво". Ни на кормление. На все вопросы отвечали одну и ту же фразу: "Не волнуйтесь! Всё хорошо! Как будет приказ о переводе, так сразу же и переведём в грудничковое отделение." Анна начинала нервничать. Кроме того, от катетера воспалились проводящие пути. В реанимационном отделении себя особо никто не утруждал. Она уже вставала и пыталась ходить. То заходили, то выходили сёстры. В соседней смежной комнате освободилась реанимационная кровать и её перевели туда. Празднование Наурыза продолжалось. "Почему меня не переводят и не показывают моего ребёнка?" - в голове её всё время пульсировала эта мысль. Она почему-то кожей чувствовала, что за её спиной что-то происходит. известны были случаи незаконного подпольного усыновления детей состоятельными семьями.

      От состояния неизвестности и постоянных треволнений за ребёнка, а также от неполного сцеживания молока у неё начался мастит. В реанимационном отделении это мало кого особо волновало. "Пройдёт. Не ты первая, не ты последняя," - цинично говорили ей, "Сцеживать надо!" - это она знала и сама. Причём без кричавших советчиц. Но всё "горящее" молоко выдавливать ей самой не удавалось. Уже второй день стояла температура. "Ничего, - успокаивали её, - прими лекарства."

      В этот день температура уже поднялась до 38 градусов. Лекарства она не принимала. После них у неё начиналась рвота и спазмы в кишечнике. Надо было что-то делать. Что? Почему, на каком основании её так долго держат в реанимации? Что с её ребёнком? В соседней, смежной комнате опять чаёвничали дежурившие по отделению медсёстры. К ним кто-то зашёл. Оказалось, что заведующая роддомом. У одной из медсестёр был день рожденья. В соседней комнате их отмечали чуть ли не каждый божий день. Принесли торт. Заведующая осталась на чай. Надо было что-то срочно предпринять. Но что?

      Именно в этот момент она услышала из окна своё имя. Надо было так совпасть, что в это самое время проведать Анну пришли её дальние родственники - Воскресенские. Мать и дочь. Ослабшая, с температурой, закутавшись с головой в одеяло, она приоткрыла окно и, собрав силы, стала рассказывать своим родственникам всю компромитирующую реанимационное отделение информацию. Причём в чёрном концентрате. За больными не следят, только чаú целыми днями гоняют, а у неё мастит начался, и она уже который день не может температуру сбить. А кроме того, что самое главное, абсолютно ничего не известно о том, жив ли, здоров её ребёнок. И вообще ей кажется всё происходящее очень даже подозрительным. Всё это она говорила громким заговорщическим шёпотом. Причём так, чтобы её непременно услышала как заведующая, так и весь празднующий день рождение своей сотрудницы обслуживающий персонал. Кто-то уже шёл к ней в палату. Сейчас попросят закрыть окно. "И сообщите, пожалуйста, Олегу! Он в газете, в "Караване" работает, он знает, что делать, - прокричала она громко напоследок.

      В этот же день, только вечером, её перевели из реанимационного отделения в реанимационную палату грудничкового отделения. На радостях она уже не ощущала ни температуры, ни болей. В реанимационной палате стояли ровно такие же жёсткие кровати-каталки, как и в реанимационном отделении.

- Да. Проблемы, - сказали ей старожилы, потрогав горящую и твёрдую, как камень, грудь. - Ничего. Здесь есть одна нянечка. Она поможет. Только ей нужно будет заплатить.

- Конечно. Сколько? - спросила она и тут же подумала, что счастье материнства трудно измерить какими-либо деньгами или дарами.

      В дверь заглянула дежурившая медсестра: "Готовьтесь!"

- А я? - спросила Анна.

- И Вы тоже, - ответила та ей. - Как фамилия? - Анна назвала.

- Сейчас, минут через пять, привезут, - сказали ей соседки по палате. И вот, через некоторое время раздался разноголосый хор малышей. Контейнер с туго спелёнутыми свёртками останавливался возле каждой палаты и каждой маме клали на подушку её малыша. До реанимационной палаты, где лежала Анна, уже оставалось только две палаты. Потом одна. Внезапно, среди всего разноголосого хора кричащих на разные лады "А-а-а" малышей, она различила один тоненький голосок, который кричал не "А-а-а", как все, а "Ля-я-я". Ноту "Ля". "Это она!" - подумала Анна. А кричавший ноту "ля" голосок всё приближался и приближался. Наконец, открылась дверь реанимационной палаты и ей на подушку положили туго спелёнутый маленький узкий свёрток, который что есть силы кричал "Ля-я-я-я!" Анна ни секунды не сомневалась. Ей даже показалось, что на протяжении всего времени, пока она отсутствовала, ребёнка недокармливали. Малышка родилась маленькой - 2200 г и длиной в 50 см. Это она потом прочла на бирке. А сейчас... Почуяв родной материнский запах, на неё просто набросился этот маленький троглодитик. Анна чуть не закричала от боли.Малышка жадно принялась сосать.

- Много молока на первый раз давать не надо. Потом сами докормим, - сказала ей медсестра. - А-а! Тут ещё и мастит! - взглянув на неё, она только развела руками. - Температура? Ну это пройдёт. Считайте, что Вам повезло. Сегодня в ночь как раз дежурит одна санитарка...

- Может мне не надо было кормить? - начала было она.

- Ничего, - утешила её медсестра, - это как прививка. Только горькая, - медсестра рассмеялась, поймав вопросительный взгляд Анны, - поэтому обычно его сдаивают.

...

... Ночь была ужасной не только для неё, но и для всех её соседей по палате. Зато после неоднократного усиленного массажа и разбивания грудных протоков сразу стало легче.

- Больше пить, - сказала ей напоследок медсестра.

- Мне только завтра, наверное, принесут, - промолвила она. Но с этим проблем не было. Соседки по палате дали ей питьё. Кажется, то было витаминизированное молоко. К утру Анне стало значительно легче. Температура упала до 36,9.

     Рано утром опять привезли малышей. Только на утреннее кормление. Первое время Анна видела только маленького и голодного человечка. И его открытый кричащий ротик. Маленькая певунья всё требовала и требовала молока. Потом она стала обгладывать соски.

- Вот зелёнка. Только не вздумайте мазать никакими кремами. Ещё можно мёдом. Мёдом потом. А сейчас обработайте зелёнкой. Немного. И быстро. Уже везут, - посоветовала ей та медсестра, которая собственно и спасла её, разбив её мастит и избавив от болей и температуры.

     Теперь Анна потихоньку, чтоб не видели нянечки, во время кормления, распелёнывала малышку. Пуповина была обработана и заклеена лейкопластырем, на ручке и ножке было по бирке разного цвета, на которых стояли её фамилия, имя, год рождения и день рождения ребёнка.

     Помнится, её примеру последовала лежащая с ней в палате кореянка, которая родила мальчика. Именно тогда она обнаружила, что у малыша срослись два пальчика. На следующее кормление Анна чуть было не опоздала - задержали на процедуре. Каково же было её удивление, когда она увидела, точнее, услышала гневный голос её обычно спокойной соседки.

- Это не мой ребёнок! Посмотрите! И бирка не та! - возмущалась она. - Кроме того, у моего ребёнка на ручке два сросшихся пальчика. И этот вообще какой-то жёлтый.

- Кто жёлтый? Что? Гепатит? - ещё не поняв полностью, что происходит, брякнула она.

- Какой гепатит?! - заорала одновременно на неё и на кореянку грубоватая казашка аульного вида. - Кто вообще разрешал раскрывать ребёнка? А Вы почему не на месте и ходите?! - попеременно то на ту, то на другую орала она.

- Я же знаю своего малыша и в лицо, и по голосу, - настойчиво возражала ей молодая мама.

- И я тоже, - членораздельно произнесла Анна, пристально глядя в лицо няне-казашке. - Моя дочь кричит "Ля". Вон! Слышите?! - Нянечка ушла. Через некоторое время она пришла и принесла ребёнка кореянки, швырнув его ей прямо на подушку.

- Вот! Это мой! - радостно воскликнула соседка Анны и, как только ушла няня, тут же развернула малыша, показывая Анне его ручку с двумя сросшимися пальчиками. - Мой! Вот! Сросшиеся пальчики! - она принялась нежно и с любовью кормить малыша.

     Ротик Аниной дочки был, чуть ли не до ушей, в зелёнке.

- Мою не украдут, - улыбнулась, глядя на своего троглодитика, она. Перед глазами у неё неожиданно встало лицо спасшей её от мастита медсестры-нянечки и слова "А сейчас обработайте зелёнкой. И быстро".

...

... Проблемы со швом и сепсис брюшной полости активно начались уже после выписки Анны из роддома. Больше десяти дней операционных больных не держали. Анна пролежала двенадцать. Хирургические перевязки и чистки участкового хирурга на дому не помогали. Оказалось, что после всех полостных операций, включая кесарево сечение, животы прооперированных пациентов необходимо туго стягивать простынкой или медицинской косынкой. Плюс умеренный холод, диета, очистительные клизмы. Ничего этого ей в послеоперационный период в реанимационном отделении не делали и не говорили. Впрочем, и всем другим тоже. Теперь Анну спасали просто общие знания, полученные ей ранее из литературы. Кроме того, у неё загноились ещё и многочисленные дырки, оставленные после шнуровки шва простыми чёрными нитками N10, смоченными в спиртовом растворе. Каждая из дырок уже прободала в брюшную полость.

... А маленькая певунья просила есть. Она всё требовала и требовала молока. Вставать к ней Анна сама не могла. Кто мог помочь? Мама у Анны рано умерла. Она позвонила своей сестре на Кубань. В то время её сестра проходила интернатуру в городском роддоме г. Темрюка, в акушерском отделении, и приехать не могла. Тогда Анна позвонила маме того человека, который всё это время жил в её квартире, выданной ей, как молодому специалисту, Академией Наук. Та приехать в Алмату отказалась. "У меня же работа, а потом дача, огород", - сказала она. Что делать? Денег на сиделку не было. Надо было выживать. Умирать ей было теперь просто нельзя. Под боком у неё уже жил своей жизнью её маленький живой родной человечек, который, к тому же, постоянно просил есть.

...

... О том, что этот человечек родился с недоразвитыми головками бедренных костей, или с дисплазией конечностей. Чем это грозило в будущем? Инвалидностью с подворачиванием одной или двух ног. Но об этом Анна узнала позже - ножки дочки плохо разводились в стороны. Пока она только видела, что при родах её ребёнку свернули шею. Или это были начальные стадии асфиксии? Так или иначе, сначала ребёнок постоянно лежал на правой стороне и всё время смотрел в правую сторону. При малейших попытках укладывания на левую сторону малышка кричала. Потом этот диагноз вошёл в историю болезни девочки как "правосторонняя кривошея". Кроме того, пупок был увеличен, а под ним не прощупывалось никакой мускулатуры. Пупочная грыжа...

...

Так или иначе, все эти диагнозы Анне вскоре удалось снять. Как? Благодаря своевременному и правильному массажу и плаванию её грудничка в домашней ванне, а также в ванне и бассейне детской поликлиники.

СС: placental abruption (hereditary one? see also the Romanovs s.l. - Anna Petrovna, Anna, Helena, children Charlotte[Helena Paulowna]princess of Württemberg - Alexandra, Maria (twins); Smirnova-Rosset; Sophie Helen and some others). Можно предотвратить правильной диетой и лекарственной витаминной "подпиткой" организма будущей матери.  Заблаговременная операция "Кесарево" - однозначно (к генеалогии матери Гая Юлия Цезаря). XX-XXI вв. и прогресс медицины.

***

Справка о сходстве ДНК не является доказательством прямого родства между отцом и ребёнком, а является только доказательством их родственности (!), или родства - близкого, среднего или дальнего. В этом случае сама постановка задачи - установить сходство, его установит в любом случае (например, сходство ДНК человека с ДНК человекоподобных приматов). Полученные результаты являются достоверными только в том случае, если анализы взяты у большинства родственников двух кланов - отцовского и материнского, и по результатам исследований составлены сравнительные таблицы. По каждому из локусов хромосом. В процентах. По определённым формулам (математическая статистика) сходства. Идентичные ДНК неидентичны даже у однояйцевых близнецов! Группы крови могут (плюс-минус) совпадать, поскольку само деление только на 4 группы достаточно условно (ссылки на научные публикации). Кроме того, существует так называемый резус-фактор, проверять который сами врачи обычно просто забывают.

***

Поведение подростков, находящихся в так называемом переходном возрасте, т.е. в период гормонального и морфологического созревания, неоднозначно, сложно и зачастую плохо предсказуемо. Известно одно: психика большинства подростков в этот период неустойчива и находится в стадии развития. Большинство подростков в переходный период обычно сильно закомплексованы, что обычно проявляется в нервозности их поведения, обидчивости, вспыльчивости, раздражительности, агрессивности, амбициозности, эгоистичности, недальновидности и т.д. Большинство подростков нуждается в постоянном самоутверждении, часто за счёт своих близких. В этот период их больше волнует мнение сверстников и окружающих - как он (она) выглядит, кто что скажет или подумает, чем мнение родных и близких. Впрочем, особенности подростковой психологии проявляются и не только в этом и их амбиции вполне можно направить на выполнение созидательных целей и задач.

26 октября 2006г., г. Алматы